31-го января в галерее «Ультрамарин» в Санкт Петербурге открылась выставка Андрея Рудьева «Ленинградская». Куратор: Андрей Хлобыстин.

«Ленинградкая» – населенный пункт под Краснодаром, где Андрей Рудьев родился. Уехав в 14 лет, он бывал там только проездом. По словам Рудьева, этой выставкой он хотел бы отдать дань памяти месту, где родился, обозначить связи с ним, с отцом-пасечником, с семьей и проанализировать результаты своего физического перемещения из Ленинградской в Ленинград, равно как и метафизической трансформации, сопровождающей это перемещение.

В слайдшоу представлены работы с выставки “Ленинградская”, а также работы из других проектов художника.

Ниже приводим текст художника Александра Дашевского об Андрее Рудьеве, довольно точным образом отражающий суть его творчества.

Почитал тексты про Андрея Рудьева – впечатление, что написано о десяти разных художниках. Мне довелось слышать афоризм «Рудьев узнаваем и похож на всех одновременно». Если очистить эту мысль от налета злорадства, я бы под ней подписался. Да и автор, вероятно тоже – сам не раз для характеристики творческого метода употреблял слово «эклектика».
Что любит художик? Инопланетян и летающие тарелки. Все, что имеет отношение к шаманизму – амулеты, фетиши, обереги. Различные знаки – от дорожных и военных до алхимических и математических. Брутальные неопрятные поверхности. Поп-арт и рекламную продукцию. Пустынные пейзажи. Учебные пособия, таблички, диаграммы. Типовые вещи, маркировавшие советский уют – вроде портрета Есенина или ковра с оленями. Дэвида Боуи. Пингвинов. Березки. Многое другое. Все что въелось в память, поразило, заворожило.
Как он выстраивает свои потоки образов? Как связаны его проекты? Кажется, что никакой преемственности и связи между его художественными высказываниями нет.
А между тем, какие-то персонажи и пассажи кочуют у него из проекта в проект, обиняками, на втором плане рассказывая свои странные истории. Смешиваются в загадочном образном супе, булькают, всплывают и снова погружаются на дно. Значит -логика есть. Да и вкус супа, усиленный, доведенный до совершенства, вроде бы отдаленно знаком…
Это окрошка из Бойса, Ушу, Кастанеды, Ворхола, Боуи, Папюса, Кифера, НЛО, Вессельмана, передачи 600 секунд, Play Boy-я, которая оказалась в головах в конце 80-х начале 90-х. Все это романтически и энергически вращалось, нагревалось, копилось, манило, обещало, звало, томило. За каждым поворотом мерещилась инициация, за каждым деревом – пришелец. В каждой книге – тайное знание, в каждой картине – революция в искусстве. Потом время замедлилось, восторг остыл, ненужное выкинулось из головы, нужное было сложено в порядке. У всех, но не у Рудьева. Он, наоборот, стал лелеять этот шабаш, оберегать, развивать, на медленном огне варить прежние ингредиенты, добавлять новые. Чем дальше отстоят произведения от любимой эпохи, тем меньше в них цвета, а ностальгия рафинированней.
В своих проектах художник из замысловатых картин, щепочек, портретов, документов, рубероида, марли выкладывает большую выцветшую фотографию того, невозвратимого сумасшедшего феерического времени.

Александр Дашевский. Текст для каталога групповой выставки «Ч/Б СПб», галерея «Модернариат», С-Петербург, 2010г.